Неточные совпадения
Он не понимал тоже, почему княгиня брала его за
руку и, жалостно глядя
на него, просила успокоиться, и Долли уговаривала его поесть и уводила из комнаты, и даже доктор серьезно и с соболезнованием смотрел
на него и предлагал
капель.
Уже совсем стемнело, и
на юге, куда он смотрел, не было туч. Тучи стояли с противной стороны. Оттуда вспыхивала молния, и слышался дальний гром. Левин прислушивался к равномерно падающим с лип в саду
каплям и смотрел
на знакомый ему треугольник звезд и
на проходящий в середине его млечный путь с его разветвлением. При каждой вспышке молнии не только млечный путь, но и яркие звезды исчезали, но, как только потухала молния, опять, как будто брошенные какой-то меткой
рукой, появлялись
на тех же местах.
Священник зажег две украшенные цветами свечи, держа их боком в левой
руке, так что воск
капал с них медленно, и пoвернулся лицом к новоневестным. Священник был тот же самый, который исповедывал Левина. Он посмотрел усталым и грустным взглядом
на жениха и невесту, вздохнул и, выпростав из-под ризы правую
руку, благословил ею жениха и так же, но с оттенком осторожной нежности, наложил сложенные персты
на склоненную голову Кити. Потом он подал им свечи и, взяв кадило, медленно отошел от них.
Он отошел к столу,
накапал лекарства в стакан, дал Климу выпить, потом налил себе чаю и, держа стакан в
руках, неловко сел
на стул у постели.
За окном шелестел дождь, гладя стекла. Вспыхнул газовый фонарь, бескровный огонь его осветил мелкий, серый бисер дождевых
капель, Лидия замолчала, скрестив
руки на груди, рассеянно глядя в окно. Клим спросил: что такое дядя Хрисанф?
Убедило его в этом напряженное внимание Фроленкова и Денисова, кумовья сидели не шевелясь, застыв в неподвижности до того, что Фроленков, держа в одной
руке чайную ложку с медом, а другой придерживая стакан, не решался отправить ложку в рот, мед таял и
капал на скатерть, а когда безмолвная супруга что-то прошептала ему, он, в ответ ей, сердито оскалил зубы.
— Что это у вас
на халате опять пятно? — заботливо спросила она, взяв в
руки полу халата. — Кажется, масло? — Она понюхала пятно. — Где это вы? Не с лампадки ли
накапало?
Он слушал в темноте, как тяжело дышит она, чувствовал, как
каплют ему
на руку ее горячие слезы, как судорожно пожимает она ему
руку.
Мать поплачет, поплачет, потом сядет за фортепьяно и забудется за Герцом: слезы
каплют одна за другой
на клавиши. Но вот приходит Андрюша или его приведут; он начнет рассказывать так бойко, так живо, что рассмешит и ее, притом он такой понятливый! Скоро он стал читать «Телемака», как она сама, и играть с ней в четыре
руки.
А Обломов? Отчего он был нем и неподвижен с нею вчера, нужды нет, что дыхание ее обдавало жаром его щеку, что ее горячие слезы
капали ему
на руку, что он почти нес ее в объятиях домой, слышал нескромный шепот ее сердца?.. А другой? Другие смотрят так дерзко…
Татьяна Марковна тяжело встала
на ноги и села
на кушетку. Вера подала ей одеколон и воды, смочила ей виски, дала успокоительных
капель и сама села
на ковре, осыпая поцелуями ее
руки.
Он вышел в гостиную, а она подошла к горке, взяла флакон, налила несколько
капель одеколона
на руку и задумчиво понюхала, потом оправилась у зеркала и вышла в гостиную.
Наконец он взял кружку молока и решительно подступил к ней, взяв ее за
руку. Она поглядела
на него, как будто не узнала, поглядела
на кружку, машинально взяла ее дрожащей
рукой из
рук его и с жадностью выпила молоко до последней
капли, глотая медленными, большими глотками.
Проглотив несколько
капель, она указала ему место
на подушке и сделала знак, чтоб он положил свою голову. Она положила ему
руку на голову, а он украдкой утирал слезы.
Райский только знает, что мажет. Она уж раза два пошамкала губами, и две-три
капли со лба у ней упали
на руки.
— Но как могли вы, — вскричал я, весь вспыхнув, — как могли вы, подозревая даже хоть
на каплю, что я знаю о связи Лизы с князем, и видя, что я в то же время беру у князя деньги, — как могли вы говорить со мной, сидеть со мной, протягивать мне
руку, — мне, которого вы же должны были считать за подлеца, потому что, бьюсь об заклад, вы наверно подозревали, что я знаю все и беру у князя за сестру деньги зазнамо!
Я заглянул за борт: там целая флотилия лодок, нагруженных всякой всячиной, всего более фруктами. Ананасы лежали грудами, как у нас репа и картофель, — и какие! Я не думал, чтоб они достигали такой величины и красоты. Сейчас разрезал один и начал есть: сок тек по
рукам, по тарелке,
капал на пол. Хотел писать письмо к вам, но меня тянуло
на палубу. Я покупал то раковину, то другую безделку, а более вглядывался в эти новые для меня лица. Что за живописный народ индийцы и что за неживописный — китайцы!
Набатов побежал за снегом. Марья Павловна достала валерьяновые
капли и предлагала ему, но он, закрыв глаза, отталкивал ее белой похудевшей
рукой и тяжело и часто дышал. Когда снег и холодная вода немного успокоили его, и его уложили
на ночь, Нехлюдов простился со всеми и вместе с унтер-офицером, пришедшим за ним и уже давно дожидавшимся его, пошел к выходу.
Привалов пошел в уборную, где царила мертвая тишина. Катерина Ивановна лежала
на кровати, устроенной
на скорую
руку из старых декораций; лицо покрылось матовой бледностью, грудь поднималась судорожно, с предсмертными хрипами. Шутовской наряд был обрызган
каплями крови. Какая-то добрая
рука прикрыла ноги ее синей собольей шубкой. Около изголовья молча стоял Иван Яковлич, бледный как мертвец; у него по лицу катились крупные слезы.
Привалов поставил карту — ее убили, вторую — тоже, третью — тоже. Отсчитав шестьсот рублей, он отошел в сторону. Иван Яковлич только теперь его заметил и поклонился с какой-то больной улыбкой; у него
на лбу выступали
капли крупного пота, но
руки продолжали двигаться так же бесстрастно, точно карты сами собой падали
на стол.
Поп Савел успел нагрузиться вместе с другими и тоже лез целоваться к Привалову, донимая его цитатами из всех классиков. Телкин был чуть-чуть навеселе. Вообще все подгуляли, за исключением одного Нагибина, который «не принимал ни
капли водки». Началась пляска, от которой гнулись и трещали половицы; бабы с визгом взмахивали
руками; захмелевшие мужики грузно топтались
на месте, выбивая каблуками отчаянную дробь.
Вот особенно одна с краю, такая костлявая, высокого роста, кажется, ей лет сорок, а может, и всего только двадцать, лицо длинное, худое, а
на руках у нее плачет ребеночек, и груди-то, должно быть, у ней такие иссохшие, и ни
капли в них молока.
Воспользовавшись тем, что Дмитрий Федорович, ворвавшись в залу,
на минуту остановился, чтоб осмотреться, Григорий обежал стол, затворил
на обе половинки противоположные входным двери залы, ведшие во внутренние покои, и стал пред затворенною дверью, раздвинув обе
руки крестом и готовый защищать вход, так сказать, до последней
капли.
Войдя к Федосье Марковне все в ту же кухню, причем «для сумления» она упросила Петра Ильича, чтобы позволил войти и дворнику, Петр Ильич начал ее расспрашивать и вмиг попал
на самое главное: то есть что Дмитрий Федорович, убегая искать Грушеньку, захватил из ступки пестик, а воротился уже без пестика, но с
руками окровавленными: «И кровь еще
капала, так и
каплет с них, так и
каплет!» — восклицала Феня, очевидно сама создавшая этот ужасный факт в своем расстроенном воображении.
Откуда эти тайнобрачные добывают влагу? Вода в камнях не задерживается, а между тем мхи растут пышно.
На ощупь они чрезвычайно влажны. Если мох выжать
рукой, из него
капает вода. Ответ
на заданный вопрос нам даст туман. Он-то и есть постоянный источник влаги. Мхи получают воду не из земли, а из воздуха. Та к как в Уссурийском крае летом и весною туманных дней несравненно больше, чем солнечных, то пышное развитие мхов среди осыпей становится вполне понятным.
Я посмотрел
на нее: она прижалась в уголок и подперла
рукою щеку; слезы
капали одна за другой по ее пальцам.
Гагин ничего не отвечал ей; а она, с стаканом в
руке, пустилась карабкаться по развалинам, изредка останавливаясь, наклоняясь и с забавной важностью роняя несколько
капель воды, ярко блестевших
на солнце. Ее движенья были очень милы, но мне по-прежнему было досадно
на нее, хотя я невольно любовался ее легкостью и ловкостью.
На одном опасном месте она нарочно вскрикнула и потом захохотала… Мне стало еще досаднее.
Сенатор, проходя по зале, встретил компаньонку. «Прошу не забываться!» — закричал он
на нее, грозя пальцем. Она, рыдая, пошла в спальню, где княгиня уже лежала в постели и четыре горничные терли ей
руки и ноги, мочили виски уксусом и
капали гофманские
капли на сахар.
Солдат изможден и озлоблен.
На нем пестрядинные, до клочьев истрепанные портки и почти истлевшая рубашка, из-за которой виднеется черное, как голенище, тело. Бледное лицо блестит крупными
каплями пота; впалые глаза беспокойно бегают; связанные сзади в локтях
руки бессильно сжимаются в кулаки. Он идет, понуждаемый толчками, и кричит...
Ухватил всадник страшною
рукою колдуна и поднял его
на воздух. Вмиг умер колдун и открыл после смерти очи. Но уже был мертвец и глядел как мертвец. Так страшно не глядит ни живой, ни воскресший. Ворочал он по сторонам мертвыми глазами и увидел поднявшихся мертвецов от Киева, и от земли Галичской, и от Карпата, как две
капли воды схожих лицом
на него.
Нянька снова прикрепляла свечу к
руке Цыгана,
капала на ладонь ему воском и слезами.
— Ну-с, мой милый, у меня всегда было священнейшим правилом, что с друзьями пить сколько угодно, а одному — ни
капли. Au revoir! Успеем еще, спрыснем как-нибудь! — проговорил Петр Петрович и, поднявшись во весь свой огромный рост, потряс дружески у Вихрова
руку, а затем он повернулся и
на своих больных ногах присел перед Грушей.
Подали коньяк. Старик машинально взял рюмку, но
руки его тряслись, и, прежде чем он донес ее к губам, он расплескал половину и, не выпив ни
капли, поставил ее обратно
на поднос.
Но старик не дошел до порога. Дверь быстро отворилась, и в комнату вбежала Наташа, бледная, с сверкающими глазами, как будто в горячке. Платье ее было измято и смочено дождем. Платочек, которым она накрыла голову, сбился у ней
на затылок, и
на разбившихся густых прядях ее волос сверкали крупные
капли дождя. Она вбежала, увидала отца и с криком бросилась перед ним
на колена, простирая к нему
руки.
Но взглянул
на свои волосатые
руки — вспомнилось: «В тебе, наверно, есть
капля лесной крови… Может быть, я тебя оттого и…»
Начало координат во всей этой истории — конечно, Древний Дом. Из этой точки — оси Х-ов, Y-ов, Z-ов,
на которых для меня с недавнего времени построен весь мир. По оси Х-ов (Проспекту 59‑му) я шел пешком к началу координат. Во мне — пестрым вихрем вчерашнее: опрокинутые дома и люди, мучительно-посторонние
руки, сверкающие ножницы, остро-капающие
капли из умывальника — так было, было однажды. И все это, разрывая мясо, стремительно крутится там — за расплавленной от огня поверхностью, где «душа».
Пока я рассматривал гробницу, удивляясь странному назначению окна,
на гору вбежал запыхавшийся и усталый Валек. В
руках у него была большая еврейская булка, за пазухой что-то оттопырилось, по лицу стекали
капли пота.
Он повторил это слово сдавленным голосом, точно оно вырвалось у него с болью и усилием. Я чувствовал, как дрожала его
рука, и, казалось, слышал даже клокотавшее в груди его бешенство. И я все ниже опускал голову, и слезы одна за другой
капали из моих глаз
на пол, но я все повторял едва слышно...
В переднюю вышел, весь красный, с
каплями на носу и
на висках и с перевернутым, смущенным лицом, маленький капитан Световидов. Правая
рука была у него в кармане и судорожно хрустела новенькими бумажками. Увидев Ромашова, он засеменил ногами, шутовски-неестественно захихикал и крепко вцепился своей влажной, горячей, трясущейся
рукой в
руку подпоручика. Глаза у него напряженно и конфузливо бегали и в то же время точно щупали Ромашова: слыхал он или нет?
Хлебников схватил
руку офицера, и Ромашов почувствовал
на ней вместе с теплыми
каплями слез холодное и липкое прикосновение чужих губ. Но он не отнимал своей
руки и говорил простые, трогательные, успокоительные слова, какие говорит взрослый обиженному ребенку.
С лица капитана
капал крупными
каплями пот;
руки делали какие-то судорожные движения и, наконец, голова затекла, так что он принужден был приподняться
на несколько минут, и когда потом взглянул в скважину, Калинович, обняв Настеньку, целовал ей лицо и шею…
Утро было тихое, теплое, серое. Иногда казалось, что вот-вот пойдет дождь; но протянутая
рука ничего не ощущала, и только глядя
на рукав платья, можно было заметить следы крохотных, как мельчайший бисер,
капель; но и те скоро прекратились. Ветра — точно
на свете никогда не бывало. Каждый звук не летел, а разливался кругом; в отдалении чуть сгущался беловатый пар, в воздухе пахло резедой и цветами белых акаций.
Я знал, что шел дождик, только потому, что несколько
капель упало мне
на нос и
на руку и что что-то зашлепало по молодым клейким листьям берез, которые, неподвижно повесив свои кудрявые ветви, казалось, с наслаждением, выражающимся тем сильным запахом, которым они наполняли аллею, принимали
на себя эти чистые, прозрачные
капли.
Я сделал это и снова увидал ее
на том же месте, также с книгой в
руках, но щека у нее была подвязана каким-то рыжим платком, глаз запух. Давая мне книгу в черном переплете, закройщица невнятно промычала что-то. Я ушел с грустью, унося книгу, от которой пахло креозотом и анисовыми
каплями. Книгу я спрятал
на чердак, завернув ее в чистую рубашку и бумагу, боясь, чтобы хозяева не отняли, не испортили ее.
Но когда Тарас пристрелил сына, повар, спустив ноги с койки, уперся в нее
руками, согнулся и заплакал, — медленно потекли по щекам слезы,
капая на палубу; он сопел и бормотал...
Солдат, присев
на дрова около кухни, дрожащими
руками снял сапоги и начал отжимать онучи, но они были сухи, а с его жиденьких волос
капала вода, — это снова рассмешило публику.
Старый Туберозов шептал слова восторженных хвалений и не заметил, как по лицу его тихо бежали слезы и дождь все частил
капля за
каплей и, наконец, засеял как сквозь частое сито, освежая влажною прохладой слегка воспаленную голову протопопа, который так и уснул, как сидел у окна, склонясь головой
на свои белые
руки.
Несколько мужчин, женщин и девушек, в странных костюмах, с обнаженными
руками и ногами до колен, появились из маленьких деревянных будок, построенных
на берегу, и, взявшись за
руки, кинулись со смехом в волны, расплескивая воду, которая брызгала у них из-под ног тяжелыми
каплями, точно расплавленное золото.
На лицо ему
капали слёзы, всё крепче прижимали его сильные
руки женщины и, охваченный сладостным томлением, он сам невольно прижимался к ней.
В его памяти навсегда осталось белое лицо Марфы, с приподнятыми бровями, как будто она, задумчиво и сонно прикрыв глаза, догадывалась о чём-то. Лежала она
на полу, одна
рука отброшена прочь, и ладонь открыта, а другая, сжатая в пухлый кулачок, застыла у подбородка. Мясник ударил её в печень, и, должно быть, она стояла в это время: кровь брызнула из раны, облила белую скатерть
на столе сплошной тёмной полосой, дальше она лежала широкими красными кружками, а за столом,
на полу, дождевыми
каплями.